Леди с клыками - Страница 48

В результате моего подвига толстые железные стержни промялись под пальцами, будто были сделаны из мягко теста, разошлись в стороны, потрескавшись кое-где, да так и застыли. В образовавшуюся щель Торкат бы вполне протиснулся, даже не втягивая живот и не сбривая занимающую не меньший объем, чего его пузо, бороду. Но вылезать он не спешил, а лишь изо всех сил щурился и вглядывался в фигуру, ждущую его за решеткой. Я так сильно изменилась? В подземелье темнее, чем кажется?

— Молодец! — в голосе Лаэлы проскользнуло восхищение. — Не очень поняла, чего ты там такое устроила, звуки доносились уж больно странные, но повторить сможешь?

— Думаю да, — ответ получился каким-то неуверенным, а меня слегка шатнуло. Потолок каземата начал кружиться, в животе заурчало, рот наполнился слюной, а в нос полезли странные но аппетитные запахи, которых раньше не чувствовалось. Это еще чего? Демоны с ним, с обонянием и проснувшимся после трехдневной голодовки аппетитом, но почему у меня глаза будто на карусель попали? Симптомы как при ударе по голове, отравлении или… кровопотере. Хм, думаю последнее для дампиров достаточно опасно. И для их друзей тоже. Может и правильно напарник в угол забился? И пусть даже гном не знает, кто его подруга, но видно какие-то древние инстинкты, оставшиеся в памяти народов после Эпохи Смерти, в нем пробудились. Если сейчас сойду с ума и начну спешно восстаналивать потерянное, боюсь обитатели камер станут первым блюдом. Надо скорей освобождать их и выбираться наверх. Ведь там еда! Ой, в смысле стража.

— А ну пошли! — на слегка подгибающихся ногах я дошла до камеры эльфийки и, уже осознанно наложив использованное ранее заклятие, для чего пришлось содрать засохшую корочку с ран, отогнула один прут. — Пролезешь? Ой, как вкусно пахнет…

— Чем? — поразилась Лаэла, змеей проскользнувшая сквозь щель едва ли не раньше, чем я выпустила решетку и начала принюхиваться и крутить по сторонам головой.

— Тобой. Отойди, а то укушу. А мне еще Гроткара освобождать надо. С оставшимся гномом получилось сложнее всего. И крови в организме, кажется осталось маловато, и плечи у него самые широкие и жрать хотелось с каждой секундой все сильнее и сильнее.

— Клер, ты молодец! — прогудел он, протискиваясь. — Теперь дождемся, когда Мист заявится и вчетвером его..

— Нет! — перебила его я, с ужасом ощущая позывы организма, решившего отыграться за голодовку и побои с последующей регенерацией. Не слишком чистый, одетый в дерюгу и бородатый подгорный житель, которого я знала как своего друга, пах дьявольски аппетитно. — Нам надо наверх! Скорее! А то всех сожру!!!

Одним из достоинств преображенной в темницу выработки, теперь превратившимся с нашей точки зрения в очень большой недостаток было то что она была слепой и имела всего один вход по совместительству работающий и выходом. Поэтому прихрамывая и передвигаясь чуть ли не ощупью в мраке подземного коридора, группа бывших узников медленно двинулась в сторону караульного помещения когда-то бывшего сортировочным залом для вагонеток. Рельсы и шпалы конечно же давным-давно испарились с бугристого каменного пола коридора, но характерные выбоины и до сих пор встречающиеся небольшие кучи просыпавшейся когда-то породы сильно затрудняли наше перемещение. И так нетвердо держащиеся на ногах после столь приятного отдыха, несомненно могущего дать фору Капенским водам, с каждым шагом все больше и больше теряли силы. Лично я хоть и косила взглядом на Лаэлу повисшую тряпочкой на упорно бухающем ногами по камню прохода Торкате… Делала это не с завистью, а с сугубо кулинарным интересом. Огонек голода тлевший в моем теле с каждым шагом все сильнее и сильнее разгорался, грозясь поглотить мутной волной мой и так не особенно крепко держащийся в теле разум.

Поэтому сглатывая вдруг взявшуюся откуда-то слюну, я упорно кралась по коридору, стараясь ни в коем случае не оглядываться на находящихся за моей спиной друзей. Не чувствовать биение их сердец, не прислушиваться к божественному аромату их теплой плоти и крови, находящейся на таком мизерном расстоянии.

Не знаю, сколько бы я могла выдерживать эту пытку если бы не показавшийся впереди пятачок света. И потянувшийся оттуда издевательский, просто чудовищный запах, заставивший меня чуть ли не зарычать, но невероятным усилием воли стиснув челюсти я сдержалась и только ускорила и без того быстрый шаг. С каждым ярдом приближающим меня к выходу я все больше и больше ускорялась… Шаг… Еще один… И вот уже расплывчатой тенью мимо меня летят серые скальные стены и все окружающее затмевает только одно чувство… Голод! Крошащий зубы, заворачивающий кишки и перетирающий кости в труху голод, заполняющий остатки того что еще недавно было моим разумом…

Толстая деревянная дверь. А из-за нее пахнет. Едой. Жаренным мясом, точнее нет, курицей. И хлебом. А еще немного вином и, кажется одним или двумя яблоками. Одно из которых уже успели надкусить и продолжают жрать! Хруст звучал так сильно, что все слышанное до этого на его фоне, в том числе звуки удара парового молота и подрыва ящика с динамитными шашками, выглядели на его фоне жалкими хлопками.

Если бы замок был закрыт, клянусь, я бы его выбила одним ударом. Но тюремщики проявили преступную халатность и понадеялись на решетки. И в результате распахнувшаяся так, что едва не разбилась о стену, дверь выпустила в маленькое надземное помещение тюрьмы злого и голодного дампира.

Стражников было двое. Один сидел за столом и самозабвенно насыщался, а второй стоял у окна и задумчиво пялился на улицу. Излишне говорить, кто был выбран целью. Говорят, древние вампиры могли двигаться так быстро, что глаз не успевал их заметить. Если тот бросок я и провела медленнее, то ненамного. Фрукт замер у самых зубов в переломанных пальцах, стиснутых моей левой рукой. Правая схватила торчащий вперед кадык, легко пробив острыми ногтями тонкую кожу шеи и вырвали его. Брызнувшая кровь попала на лицо и была моментально слизана языком, который все еще не утратил форму ключа и был ощутимо длиннее нормы. Вкусно. Похоже на… на… да какая разница? Рефлекторно ловлю губами струйку и, глотая в третий или четвертый раз, соображаю, что вообще то кушать как бы не время.